Дикая раса - Страница 16

Они мчатся за кем-то — на одних задних лапах, — от носа до кончика хвоста прямая горизонтальная линия, идеальный баланс. Длинные хвосты служат рулями. Несмотря на гигантские размеры и огромную силу тяжести, эти ящеры легки и почти изящны, намного превосходя тех, что топтали когда-то Землю. Они как нелетающие птицы…

…уносятся, и переводишь дыхание.

Макферсон снимал Малыша. Тот валялся на спине, смешно растопырив лапы, и блаженствовал — хозяйка чесала ему шею. Сородичи, любопытствуя, разом собрались со всей округи, словно только съемок и ждали.

Может, и ждали. Нукты распознают свое отражение в зеркале и свой вид на экране. Если им объяснить, конечно.

Будучи, как ни крути, психологом, пусть и социальным, Лилен не могла понять, почему их не считают разумной расой.

— Янина, — спросила Анжела, когда Дитрих увел юную парочку в лес, — почему?

— Я сегодня снова видела, — тихо ответила та. — Старый секвойид рядом со скалами. Помнишь? Там самая нижняя ветка — около пяти метров над землей. Она спрыгнула с нее и побежала. Даже дыхания не перевела.

— Почему это тебя так беспокоит?

— Я не хочу, чтобы она хоть чем-то отличалась от нормальных людей.

— Не «нормальных», — сказала Анжела. — Обычных. Она выросла в питомнике. У нее с младенчества такая физическая подготовка, что десантникам не снилось. Она идеально здорова. Это прекрасно, Яна, и ты совершенно зря сходишь с ума. У меня ни Сашка, ни Улянка тоже не болеют ничем страшнее насморков и расстройств желудка, и я, наверно, плохая мать, но очень этому радуюсь. Яна, это же лучше, чем как у Эстер…

— Где они?

— Кто?

— Эстер и Томми.

— Уже прилетели. Наверное, я на днях съезжу навестить. — Анжела помолчала и добавила с горечью. — Я ведь ей говорила. Приглашала. Поживи на Земле-Два, пока ребенок не родится, вдруг с синдромом Мура будет? Пятая Терра по статистике хуже всего. Сглазила…

— Ты ей не напоминай, — посоветовала Янина. — Лучше напомни, что шанс есть.

— Само собой… так что, Яна, не сетуй: ты счастливая мать.

— Анжель… — Янина сначала только посмотрела ей в глаза, потом вспомнила о чем-то и подняла брови. Врач-ксенолог питомника грустно подумала, что даже два десятка лет с полным комплектом нервов и мышц и не приучили подругу пользоваться мимикой. — Никто никогда не подозревал, что ты генетически модифицирована… Да и не о здоровье я.

— А о чем? — нарочито удивленно спросила Анжела.

— Ты знаешь. Это началось только в переходном возрасте. Я боюсь.

— Что она снесет яйцо? — сыронизировала Анжела.

— Нет, — тихо проговорила Янина. — Мы с Дитом всегда старались, чтобы она как можно меньше общалась с нуктами. А она лезет и лезет к ним…

— Ты хочешь, чтобы она не лезла к нуктам? Яна, кто ее мать и кто отец?!

Та вздохнула.

— Я не хочу, чтобы она долго оставалась в питомнике. Пусть снимается в кино. Пусть работает на Земле, на Урале, где угодно, чтобы ее занимало дело. Общение с нуктами развивает человеку лишние способности. Ты видела, как она утихомиривает Улянку? Ты полночи промучаешься, а Лили пошепчет чего-то, и она уже спит.

Анжела засмеялась.

— Да я только рада. Об одном жалею: сама так не могу.

— Анжель…

Малыш, поняв, что больше его никто тормошить не станет, поднялся, отряхнулся и подошел к женщинам. Янина опустила ладонь ему на темя. Хвост Малыша заключил подругу в сплошное кольцо.

— Она водит как Кесума, — неожиданно сказала экстрим-оператор. — Даже лучше. Но Кесума училась этому много лет. Потом много лет летала. Кесума участвовала в боях, от ее летной техники зависела ее жизнь. Лили год назад получила права!

— У нее талант. Яна, я тебя не успокаиваю. Я правда думаю, что ты преувеличиваешь. Сравни Сашку с любым его сверстником — да он же бык, мужик, таких подростков не бывает! И я думаю, что он тоже может вот так спрыгнуть с дерева.

— У него нормальная скорость реакции.

— Ему всего пятнадцать. И матери прайдов не впускали его спать в гнездо.

Янина опустила веки.

— Вот это хуже всего.

Лицо Анжелы мгновенно стало серьезным, почти сумрачным.

— Яна, ты ведь и сама… — она замялась, — и твоя дочь… Почему ты отказываешь Лили в способности…

— Отказать Лили в способности нельзя, — сухо сказала Янина. — Но я слишком хорошо понимаю, что она означает.

Майк лучился счастьем. Даже стертые в кровь ноги и расцарапанное колючками лицо не портили ему настроения. Зато настроение портилось у Лилен: неумение парня ходить джунглями ее убивало. Сама она едва не прыгала по веткам, нукты с энтузиазмом помогали, и половину свежекупленной майковой мнемокарты занимала Лили Марлен, Диана-охотница, Фрейя в компании сотни Фафниров, юная Кали со сворой адских собак.

Макферсон сравнивал ее и еще с кем-то. Но об этих духах и божествах на лекциях по культурологии не читали, и языколомных имен Лилен не запомнила. Майк приходил в бешеный восторг, вспоминая новые мифы, озвучивал громогласно, чуть не захлебываясь. Лилен делала постное лицо, но минуту спустя забывала о том, что собралась дуться. Приятно, конечно. И все-таки лучше б не надо.

Ей неожиданно пришлось решать все и за всех.

«Мы твои родители, — тихо, очень ровно сказала мама. — Мы всегда на твоей стороне».

Что-то в этих словах звучало странное. Стальное.

Не семейное.

Сторона, которую принимают мастера биологического оружия…

«Если ты действительно хочешь быть актрисой… боюсь, другой режиссер Уралфильма не предложит тебе контракта. Тебе придется пытать счастья на Земле».