Дикая раса - Страница 83

После Великой войны Земля потребовала заплатить.

Заплатили.

Элия Ценкович думает, что такой «ход ферзем» нельзя понимать буквально. Что подразумевает искушеннейший Хейальтаэ? На какое слово приходится суть фразы? Достойными? Чего? Пребывания на борту «тарелки»? Или ответа? Или…

Хейальтаэ изучает произведенный эффект. Беловолосый х’манк пропустил ход: он сердит. Черноволосый х’манк, не тревожась, протянул от вонзенной в карту иглы десять дорог… пальцы Атк-Этлаэка сладко-нервически вздрагивают: игра! Началась игра!

— Сейчас лаэкно лишь восхищенные наблюдатели, — говорит он.

«Ложь», — думает Рихард. Элия с удовлетворением понимает — суть фразы в слове «наблюдатели».

Колышутся люминесцентные нити, спадающие с карнизов, меняют цвет. Чудится эхо отдаленного звона, неслышимого шуршания. Тревожащий химический запах ползет от занавесей.

— Поэтому мы и искали чести встретиться с вами, Атк-Этлаэк. Всем известно, что совершенство ваших систем слежения неограниченно.

— Ясность анкайи недоступна тем, кто живет в единственном времени, — Хейальтаэ роняет цветок среди деталей головоломки. Сумеют ли х’манки понять и завершить завиток беседы?

Анкайи не нужны спутники позиционирования не потому, что они просветлены и свободны духом. В их десяти измерениях другие способы государственного контроля.

— В ясности лаэкно нет тайн иных рас, — Ценкович дописывает рокайль не слишком гладко для гроссмейстера, но вполне достойно для х’манка. Комплимент, очищенный от истины, и вместе с тем прямой намек: трудно держать что-либо в тайне от лаэкно.

В чертах Хейальтаэ одобрение. Выигрыш в этой маленькой игре выглядит совсем не так, как представляют х’манки. Оба — и неловкий Рихард, и искусный Элия. Она часть большой игры Лэтлаэк; пока что, на этом уровне, выиграют все. Даже тот полудохлый ррит, который так дорог Люнеманну и так неприятен Хейальтаэ. Пусть его, впрочем.

Лаэкно хорошо помнят, где пролегали границы их Ареала.

— Сканеры нашего эскортного флота действительно охватывают всю звездную систему Анкай, — Атк-Этлаэк переходит на деловой тон х’манковского типа, и Начальник Порта незаметно переводит дух, а уральский триумвир настораживается. Последнее Хейальтаэ не по душе: если Ценкович знает даже такие тонкости, он опасней, чем казалось сначала. Это очень плохо.

Чем строже и четче внешняя форма, тем больше у нее скрытых смыслов и невидимых связей — на Лэтлаэк это понятно и ребенку, но у х’манков в культуре все иначе…

— И мы действительно зафиксировали «москит» перед тем, как он направился к дворцовому саду. Наши специалисты предположили, что это подслушивающий аппарат.

Будь на роботе установлен громоздкий каттер, выстрел которого мог уничтожить всех троих политиков разом, его бы обнаружили и обезвредили. Иное же… «Мы находим неприличным как раз отсутствие слежки, а прочее — ваши проблемы», — эту мысль нет нужды проговаривать.

— Благодарим и за эту информацию.

— Мы выдадим записи со всеми необходимыми пометками.

Люнеманн доволен, а Ценкович что-то прячет за сдержанной улыбкой… пальцы лаэкно поджимаются. Неужели этот х’манк? осмелился догадаться…

— Основное содержание я могу передать в двух словах, — продолжает Хейальтаэ, все больше нервничая. Его кожа начинает светиться. — Робот был спрятан среди эскортного флота Древней Земли. Той части, что оставалась на орбите планеты.

— Я понял, — не лаэкно, себе самому сообщает Начальник Порта.

Глубоко под самообладанием Люнеманна подымается ледяная ярость. Наверняка Земля осведомлена о положении дел на Порту. О том, какова роль Л’тхарны во всем происходящем, и что изменится с его смертью. Насколько проще станет политическая ситуация во всей Галактике со смертью одного разумного… Воистину, песчинка, застрявшая меж гигантских шестеренок.

Ценкович считает, что стреляли в него? Рихард не видит оснований не доверять Л’тхарне, его рритской реакции и чутью, а Л’тхарна решил, что пули предназначаются Люнеманну.

С другой стороны, Земле выгодна гибель любого из них.

У Начальника Порта исчезают пути к отступлению?

Да будет так.

Уральский триумвир берется за бороду, темнея видом. Где для Люнеманна ясность и свет, для него черный зыбун, болотная топь под цветами. Хейальтаэ делает что-то страшное. Дает загадку, которую х’манк гарантированно сможет разгадать. «Спрятан среди эскортного флота» — не значит «управлялся с этого флота»! На поверхности чужой корабль земного типа был бы замечен при аккредитации и размещении на площадях космодрома, но на орбите — земляне или уральцы примут за судно с Порта, экипажи Люнеманна — за посланца Ареала…

Что это значит?

Ценкович полагает для себя выяснить.

Однако пока самая простая гипотеза вполне устраивает его. Люнеманн в гневе на Землю и расположен к семитерранам; он не то что готов — жаждет сотрудничать. Обещанные лаэкно записи послужат прекрасной уликой и великолепным материалом для новостей. Можно двигаться дальше по намеченному пути. Эдак дело дойдет и до судебных процессов, но не суть. Не это главное.

Играть с общественным мнением Ареала человечества куда как проще, чем с одним-единственным Хейальтаэ Атк-Этлаэк Синна.

Покинув корабль лаэкно, раскланявшись с Люнеманном, местер Ценкович звонит местре Надеждиной и о чем-то долго с ней говорит.

Напряжение возрастает.

И люди не знают, как назвать его.

Межпланетным? Но при чем здесь безвинные космические тела?